 ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ Сила воли ведет к действию, а позитивные действия формируют позитивное отношение Как определить диапазон голоса - ваш вокал Игровые автоматы с быстрым выводом Как самому избавиться от обидчивости Противоречивые взгляды на качества, присущие мужчинам Вкуснейший "Салат из свеклы с чесноком" Натюрморт и его изобразительные возможности Применение, как принимать мумие? Мумие для волос, лица, при переломах, при кровотечении и т.д. Как научиться брать на себя ответственность Зачем нужны границы в отношениях с детьми? Световозвращающие элементы на детской одежде Как победить свой возраст? Восемь уникальных способов, которые помогут достичь долголетия Классификация ожирения по ИМТ (ВОЗ) Глава 3. Завет мужчины с женщиной
Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.
| Фольклор – основа пушкинских произведений
Откуда же у творений А. С. Пушкина такая музыкальность, позволяющая им легко ложиться на музыку или становиться основой музыкальных произведений? Как и истоками любого искусства, живописи, музыки, истоком литературы является фольклор. Народное искусство питало и творчество великого поэта. Он не раз обращался к сюжетам народных сказок, преданий. Но и язык пушкинских произведений близок к народной речи. Отсюда и легкость, напевность, музыкальность. Изумительный первенец Пушкина – «Руслан и Людмила»… Какое море фантазии, простодушия, иронии! И уже здесь мы встречаемся с одним из излюбленных приемов поэта – введением в стихотворную ткань нить песни. Этот прием весьма характерен для многих его развернутых произведений. Песни эти, как правило, несут весомую смысловую нагрузку, являясь порой ключом для раскрытия внутреннего содержания. Ратмир, юный хан, как и другие витязи, отправился на поиски исчезнувшей Людмилы. Но его страсть не сравнится с верной любовью Руслана. Его манит песня девы, тихая, полная неги и томления.
Ложится в поле мрак ночной, От волн поднялся ветер хладный. Уж поздно, путник молодой! Укройся в терем наш отрадный.
Здесь ночью нега и покой, А днем и шум, и пированье. Приди на дружное призванье, Приди, о путник молодой!
У нас найдешь красавиц рой, Их нежны речи и лобзанье. Приди на тайное призванье, Приди, о путник молодой!
Тебе мы с утренней зарей Наполним кубок на прощанье. Приди на мирное призванье, Приди, о путник молодой!
Ложится в поле мрак ночной, От волн поднялся ветер хладный. Уж поздно, путник молодой! Укройся в терем наш отрадный.
Какое изумительное владение формой демонстрирует здесь молодой Пушкин… Насколько органична кольцевая композиция песни, когда последняя строфа повторяет первую. Завлекательность содержания как бы подчеркивается разными определениями слова «призванье» - дружное, тайное, мирное.[18]
Песни горцев пленяли воображение Пушкина. Свидетельства тому мы находим и в поэме «Тазит», и в «Путешествии в Арзрум», и даже в одном из авторских примечаний к «Кавказскому пленнику»: «Счастливый климат Грузии не вознаграждает сию прекрасную страну за все бедствия, вечно ею претерпеваемые. Песни грузинские приятны и по большей части заунывны. Они славят минутные успехи кавказского оружия, смерть наших героев: Бакунина и Цицанова, измены, убийства – иногда любовь и наслаждения». Великолепный дар проникновения в разные национальные стихии позволял Пушкину создавать убедительные стилизации, которые по своим достоинствам не уступали первоисточникам. Такова и «Черкесская песня» из «Кавказского пленника». Выдержанная, как и вся поэма, в романтическом духе, она создает настроение тревоги, таинственности, которое владеет главными героями произведения. Пушкин подчеркивает и эмоциональную силу народного напева: юные девы поют, «и старцев сердце молодеет». А в сердце невольника эти звуки обостряют желание вернуться на родину, мечты о побеге…
В реке бежит гремучий вал; В горах безмолвие ночное; Казак усталый задремал, Склоняясь на копие стальное. Не спи казак: во тьме ночной Чеченец ходит за рекой.
Казак плывет на челноке, Влача по дну речному сети. Казак, утонешь ты в реке, Как тонут маленькие дети, Купаясь жаркою порой: Чеченец ходит за рекой.
На берегу заветных вод Цветут богатые станицы; Веселый пляшет хоровод. Бегите, русские певицы, Спешите, красные, домой: Чеченец ходит за рекой.[19]
Еще одна романтическая поэма Пушкина –«Бахчисарайский фонтан». И снова поэт включает в стихотворное полотно песню, на сей раз татарскую. Эта «звонкая и приятная» песня невольниц славит Зарему и создает какую-то особую атмосферу ханского гарема, где в унылой тишине под бдительной стражей евнуха живут робкие жены Гирея. Татарская песня в общем контексте поэмы имеет вполне самостоятельное значение, и можно сказать, что с ее помощью Пушкин решает, прежде всего, колористические задачи. Ведь героиня, забытая Гиреем Зарема, не слушает славословий. Песня звучит, как мягкое лирическое интермеццо с ориентальным оттенком.
Дарует небо человеку Замену слез и частых бед: Блажен факир, узревший Мекку На старости печальных лет.
Блажен, кто славный брег Дуная Своею смертью осветит: К нему навстречу дева рая С улыбкой страстной полетит.
Но тот блаженней, о Зарема, Кто, мир и негу возлюбя, Как розу, в тишине гарема Лелеет, милая, тебя.[20]
В поэме «Цыгане» песенные «интермедии» играют, пожалуй, особенно значительную роль. Конечно, первая из них лишь условно может считаться песней, и на это нет никаких указаний. Тем не менее резкая смена размера (прием, как правило, применяемый Пушкиным при песенных введениях), да и сам строй знаменитого фрагмента «Птичка божия» вызывает «омузыкаленные» ассоциации.
Птичка божия не знает Ни заботы, ни труда; Хлопотливо не свивает Долговечного гнезда; В долгу ночь на ветке дремлет; Солнце красное взойдет: Птичка гласу Бога внемлет, Встрепенется и поет. За весной, красой природы, Лето знойное пройдет – И туман и непогоды Осень поздняя несет: Людям скучно, людям горе; Птичка в дальние страны, В теплый край, за сине море Улетает до весны.
В отличие от вставных «номеров» «Кавказского пленника» или «Бахчисарайского фонтана», приведенные строчки накрепко связаны с общим развитием действия, со структурой поэмы в целом. Таково душевное настроение главного героя – Алеко, таково его отношение к жизни, когда он отдает свой день «на волю Бога» и ничто не может смутить его сердечную лень. Но страсти лишь присмирели в его душе – трагедия впереди. Еще большую смысловую нагрузку несет знаменитая «Песня Земфиры». Здесь находится драматургический центр поэмы, первое столкновение Алеко и Земфиры. Мало того, в этой любовной песне героиня выражает свое жизненное кредо, утверждает свое право на свободу выбора. И это вызывает протест Алеко, который, в конце концов, хочет воли лишь для себя.
Старый муж, грозный муж, Режь меня, жги меня: Я тверда; не боюсь Ни ножа, ни огня.
Ненавижу тебя, Презираю тебя; Я другого люблю, Умираю любя.
Режь меня, жги меня; Не скажу ничего; Старый муж, грозный муж, Не узнаешь его.
Он свежее весны, Жарче летнего дня; Как он молод и смел! Как он любит меня!
Как ласкала его Я в ночной тишине! Как смеялись тогда Мы твоей седине![21]
«Евгений Онегин»… Третья глава романа… Татьяна уже отправила письмо Евгению. Но нет ответа. Наконец, скачут… Татьяна бежит, нет, не бежит, а летит навстречу своему герою. Задыхаясь, упала на скамью, ждет… И тут Пушкин (как это часто у него бывает) делает неожиданную модуляцию. От напряжения, взволнованности – к тонкой, не без социального смысла, иронии:
В саду служанки на грядах, Сбирали ягоды в кустах И хором по наказу пели (Наказ, основанный на том, Чтоб барской ягоды тайком Уста лукавые не ели, И пеньем были заняты: Затея сельской остроты!)
И затем – как передышка, как привольный вздох – Песня девушек. Гениальный композиционный прием. Необходимость, органичность его была ясна Пушкину. Но какую песню вложить в уста девушек? Сперва, в черновой рукописи, он остановился на своеобразном перепеве народного подлинника.
Вышла Дуня на дороге, Помолившись Богу. Дуня плачет, завывает, Друга провожает. Друг поехал на чужбину. Дальнюю сторонку. Ох уж эта мне чужбина Горькая кручина!..
На чужбине молодицы, Красные девицы, Осталась я молодая Горькою вдовицей. Вспомяни меня младую, Аль я приревную, Вспомяни меня заочно, Хоть и не нарочно.
Казалось бы, эти строки соответствуют ситуации, общему настроению героини и даже предстоящим событиям. Однако Пушкин, как всегда, ищет оптимального решения. И приходит к выводу о необходимости здесь контрастной краски, подчеркивая «паузный» характер этого эпизода. Он великолепно стилизует веселую, беззаботную народную песню. Причем делает это настолько точно, настолько естественно, что собиратель народного творчества Даниил Кашин (1769-1841) называет эти стихи «народной русской песнью».
Девицы, красавицы, Душеньки, подруженьки, Разыграйтесь девицы, Разгуляйтесь, милые! Затяните песенку, Песенку заветную, Заманите молодца К хороводу нашему. Как заманим молодца, Как завидим издали, Разбежимтесь милые, Закидаем вишеньем, Вишеньем, малиною, Красною смородиной. Не ходи подслушивать Песенки заветные, Не ходи подсматривать Игры наши девичьи.[22]
«Сцены из рыцарских времен» - это единственная драма Пушкина, написанная в прозе. Но и здесь поэт не расстается с излюбленным приемом введения в действие песенных эпизодов. В данном случае, правда, они практически не привязаны к развитию сюжетной интриги, хотя и вполне органично входят в общую драматическую ткань. Песни в этих сценах крайне различны в жанровом отношении, по своему настроению и характеру. Короткая трудовая песня вложена в уста косарей, и хотя место действия лежит далеко за пределами России, стихи пронизаны истинно русской удалью, размахом.
Ходит во поле коса, Зеленая полоса Вслед за ней ложится. Ой, ходи, моя коса. Сердце веселится.
Основа каждой сцены «Русалки», структура всей пьесы музыкальны. Вся драма пронизана народной песенной стихией. Вот свадьба в княжеском тереме. Среди других настоящее «оперное действующее лицо» - хор девушек. Их свадебную песню Пушкин записал в Михайловском.
Сватушка, сватушка, Бестолковый сватушка, По невесту ехали, В огород заехали, Пива бочку пролили, Всю капусту полили, Тыну поклонилися, Верее молилися: Верея ль, вереюшка, Укажи дороженьку По невесту ехати. Сватушка, догадайся, За мошоночку принимайся, В мошне денежка шевелится, К красным девушкам норовится.
Это земная, насмешливая песня. Пушкин воссоздает точный колорит свадебного обряда. Но в ход обряда врывается голос невидимой русалки. Она поет другую песню, напоминая князю о покинутой мельничихе. Не к добру тревожная эта песня…
По камушкам, по желтому песочку Пробегала быстрая речка, В быстрой речке гуляют две рыбки, Две рыбки, две малые плотицы, А слышала ль ты, рыбка-сестрица,
Про вести-то наши, про речные? Как вечор у нас красна девица топилась, Утопая, мила друга проклинала.
Другая сцена, содержащая хоровые эпизоды, приводит нас на днепровские просторы. В песнях русалок причудливо сочетается фантастические мотивы и какая-то почти бытовая реальность. Вот одна из них:
Веселой толпою С глубокого дна Мы ночью всплываем, Нас греете луна. Любо нам порой ночною Дно речное покидать, Любо вольной головою Высь речную разрезать, Подавать друг дружке голос, Воздух звонкий раздражать, И зеленый, влажный волос В нем сушить и отряхать.[23]
Таким образом, проанализировав лирику и прозу А. С. Пушкина, можно сделать вывод, что его произведения имеют своей основой устное народное творчество. Талант поэта возник не сам по себе, а впитывал в себя все лучшее, что было в фольклоре: разговорную речь, яркие эпитеты, образы природы, рефрены… Все это позволяет говорить о народных истоках пушкинской поэзии. Сказки Арины Родионовны Яковлевой, песни болдинских крестьян, предания народов Кавказа – вот на чем строилось творчество Пушкина. Поэт настолько сильно любил свою Родину, что его речь близка к народной и стихи зачастую трудно отличить от русских песен… Заключение … Пушкинская поэзия на все времена. Каждое поколение видит себя в ней как в зеркале. Пушкин бесконечно разнообразен и в жанрах, и в стиле, но в любом произведении он глубоко проницателен. Кристалл Пушкина многогранен, и все грани таланта сверкают ослепительно ярко. Его муза четко откликается на все порывы человеческого сердца. Как вечны понятия чести и совести, добра и любви, стыда и милосердия, так вечна поэзия Пушкина, правдиво раскрывающая эти понятия. Именно поэтому, композиторам всех времен легко было, есть и будет черпать из огромной золотой чаши Александра Сергеевича Пушкина.
Список литературы
[1] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 19. [2] Д. Д. Благой, А. С. Пушкин: Собрание сочинений в десяти томах, М.: Художественная литература, 1974, 3 том, стр. 27. [3] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 200. [4] Л. Гафонова, Г. Семенцова, Не уходи, побудь со мной…: Русские романсы, М.: Профиздат, 1996, стр. 3.
[5] Д. Д. Благой, А. С. Пушкин: Собрание сочинений в десяти томах, М.: Художественная литература, 1974, 3 том,стр. 17. [6] Д. Д. Благой. А. С. Пушкин: Собрание сочинений в десяти томах, М.: Художественная литература, 1974, 3 том, стр. 49.
[7] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 28. [8] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 54. [9] Д. Д. Благой, А. С. Пушкин: Собрание сочинений в десяти томах, М.: Художественная литература, 1974., 3 том, стр. 67. [10] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982., стр. 201. [11]Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 19. [12] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 35. [13] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 45. [14] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982., стр. 53. [15] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 61. [16] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 24. [17] Л. С. Третьякова, Русская музыка XIX века, М.: Просвещение, 1982, стр. 174. [18] Л. Г. Григорьев, Я. М. Платек, Календарь «В мире музыки», Советский композитор, 1974, стр. 50. [19] Л. Г. Григорьев, Я. М. Платек, Календарь «В мире музыки», Советский композитор, 1974, стр. 63.
[20] Л. Г. Григорьев, Я. М. Платек, Календарь «В мире музыки», Советский композитор, 1974, стр. 74.
[21] Л. Г. Григорьев, Я. М. Платек, Календарь «В мире музыки», Советский композитор, 1974, стр. 83.
[22] Л. Г. Григорьев, Я. М. Платек, Календарь «В мире музыки», Советский композитор, 1974, стр. 87.
[23] Л. Г. Григорьев, Я. М. Платек, Календарь «В мире музыки», Советский композитор, 1974, стр.91.
|
