ПОЗНАВАТЕЛЬНОЕ

Оси и плоскости тела человека - Тело человека состоит из определенных топографических частей и участков, в которых расположены органы, мышцы, сосуды, нервы и т.д.

Отёска стен и прирубка косяков - Когда на доме не достаёт окон и дверей, красивое высокое крыльцо ещё только в воображении, приходится подниматься с улицы в дом по трапу.

Дифференциальные уравнения второго порядка (модель рынка с прогнозируемыми ценами) - В простых моделях рынка спрос и предложение обычно полагают зависящими только от текущей цены на товар.

Новый .Лантье или самовлюбленный Нарцисс?

Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая

Подростку 17, матери 40 лет. Она по профессии музыковед. Считает себя очень сдержанным человеком. Физически здорова. Отец героя нашего рассказа последние 5 лет с семьей не живет. Он музыкант, по характеру жестокий, эгоцентричный, грубый, несдержанный, неуравновешенный. Как отмечает мать, мальчик больше похож на отца по характеру, хотя у отца эти черты меньше выражены, чем у сына. Материально-бытовые условия в семье очень хорошие. Обстановка дома спокойная. Мать с бабушкой живут дружно. У матери много подруг, с которыми она часто общается и помогает им. На работе ее уважают, часто с ней советуются по разным вопросам.

Мать отмечает, что мальчик всегда был несколько замкнутый, больше любил играть с девочками и со всеми, кто им восхищается, много читал. С раннего детства Обнаруживал большой музыкальный талант, участвовал в различных музыкальных конкурсах, занимал, как правило, призовые места. В школе учился хорошо, все схватывал на лету, к занятиям никогда не готовился, был очень сообразителен не только в занятиях, но и в практической жизни. С детства разговаривает на иностранных языках, хорошо знаком с поэзией и живописью.

Чем больших успехов он добивался в школе и в музыке, тем больше внимания уделяли ему учителя, тем больше они подчеркивали достоинства и таланты мальчика, не скрывая, что видят в нем вундеркинда и будущую музыкальную звезду. Ребенок находился все время в атмосфере восхищения им и постоянного выделения из среды «бездарных» сверстников. В связи с музыкальными успехами ребенка его выступления транслировали по телевидению, перед концертом за ним присылали персональную машину, и он, вызывая зависть и восхищение сверстников, торжественно отправлялся на концерт. Постепенно с годами в ребенке развилось самолюбование, неуважение к внешне менее способным, к «неудачникам». Он требовал к себе повышенного внимания со стороны педагогов, игнорировал их замечания, многие дружеские советы воспринимал как проявления зависти. В нем карикатурно развивалось стремление везде быть первым, чтобы окружающие воспринимали его как самого лучшего, самого уникального. Однако мальчик много работал над собой, много занимался, и его успехи в музыке были заслуженными. Педагоги, отмечая многие неприятные стороны его характера, в первую очередь самовлюбленность, заносчивость и эгоизм, единодушно подчеркивали талантливость ребенка, его большое музыкальное будущее, для чего у него, по их мнению, были и задатки, и большая трудоспособность, а также необыкновенная преданность любимому занятию.

В последние годы мать стала обращать внимание на неровный и неприятный другим людям характер мальчика, однако считала его естественным для талантливого человека, тем более что среди коллег она наблюдала много людей с такими же или с еще более тяжелыми свойствами. Ее больше тревожила крайняя взрывчатость мальчика, нетерпимость его к чужим мнениям и безудержность в реакциях. Из-за крайней вспыльчивости ребенка в классе прозвали «психом».

Об этой своей особенности мальчик рассказывает так. Когда ему было 3—4 года, он однажды убил пролетавшую муху и в то время, как она, мертвая, падала, вдруг испытал прилив сил, громадную радость, удовольствие, сходное с сексуальным. С тех пор как он убивал мух или насекомых, он испытывал такое состояние (когда же при этом подобных эмоций не появлялось, мальчик злился, становился суетливым, расторможенным, неуправляемым, упрямым, хмурым). Когда ему было 6—7 лет, он поссорился с одним мальчиком и в драке стал душить его. В это время вдруг вновь испытал то состояние, которое было у него раньше и которое с годами становилось все более редким. Ощущая шею побежденного мальчика, он вдруг испытал радость, облегчение. После этого целый день ходил под впечатлением от пережитого. В дальнейшем, когда он вспоминал эту историю, испытывал сильное и радостное душевное волнение. Чтобы вновь ощутить все это, ребенок старался каждый раз восстанавливать в памяти пережитое.

В 9—10-летнем возрасте с ним произошла аналогичная история: подравшись в классе, он едва не задушил обидчика. Во время борьбы и именно тогда, когда он повалил противника и стал его душить, он пповь испытал сильное возбуждение. С тех пор как он видел этого мальчика, у пего при одном только воспоминании о прошедшей драке возникало сильное возбужденно (пот так и образуются патологические привычки!).

В 12-летием возрасте он подружился со сверстницей, много времени проводил с ней. Однажды они поссорились, и он в приступе ярости стал ее бить. Он испытывал в это время только злость, безотчетную ярость, никакого удовольствия не было. С тех пор он замечал, что возбуждение у него возникало только тогда, когда он дрался, душил, щипал мальчиков. Всякое возбуждение сопровождалось крайней яростью, во время которой он мог убить, задушить, теряя над собой самоконтроль, с очень большим трудом сдерживаясь. Однажды мальчик прочитал роман Золя «Человек-зверь» и очень заинтересовался образом главного героя Жака Лантье, ему казалось, будто он сам человек-зверь, и под этим углом он стал анализировать свою жизнь. После прочтения этого романа мальчик на некоторое время стал грубить матери.

Однажды, когда мать сделала ему какое-то замечание, он схватил ее и подбежавшую бабушку и выбросил их из комнаты, обнаружив при этом недюжинную силу.

Стал проявлять повышенный интерес к жизни великих музыкантов. Вообще в последний год стал более откровенным с матерью, расспрашивал ее об интимных сторонах жизни. Ему доставляло удовольствие, когда школьники говорили о нем как о необычном человеке не только из-за его музыкальных достижений, но из-за его ярост-ности, несдержанности, безудержности. В школе его по-прежнему звали «психом», и он гордился этим прозвищем.

Мать решила показать мальчика психиатру; ее беспокоили садистические наклонности сына, трудности в поведении, из-за чего он беспрестанно ссорился с одноклассниками и принимал позу непризнанного гения, Во время беседы охотно рассказывал врачу о своих переживаниях, об интимных подробностях, не считая их болезнью. В поведении много демонстративности, самолюбования, преувеличивания своих способностей, о которых говорил без сомнения, как о чем-то необычном и встречающемся очень редко. Каких-либо жалоб не предъявляет, однако считает, что его вспыльчивость, безудержность, неумение ладить с людьми ему весьма мешают в жизни и он хотел бы от них избавиться, но в то же время добавляет, что без этих черт он, как талант, видимо, не смог бы развиваться. Настроение ровное, хотя отмечает в прошлом колебания настроения, которые чаще всего провоцируются психогенне и бывают весьма продолжительными. По его словам, к матери относится с большой симпатией и лаской, переживает за нее, старается убедить ее в необходимости меньше работать и больше беречь себя. По словам матери, мальчик вообще любит всех родственников и пользуется у них уважением из-за своей отзывчивости и доброты. Периодов вялости, апатичности не отмечает. Кажется внешне общительным ребенком, однако сам считает себя одиноким, не имеющим очень близких друзей, которым бы он мог открыть душу. Видит цель своей жизни в музыке, в дальнейшем развитии и усовершенствовании своих музыкальных данных. Настроен после окончания школы поступить в консерваторию.

Так что же у этого подростка? Нарушенные влечения, но не усиление их, как у предыдущего подростка, а извращение. На ранних этапах эти отклонения внешне шли по типу закрепившегося рефлекса, однако такой механизм не является единственной и тем более основной причиной подобных расстройств, важны и особенности воспитания, культивировавшие в мальчике эгоцентризм, театральность поведения, преувеличение своих возможностей, высокомерное отношение к другим людям и т. д., поэтому можно говорить о патологическом фФрмировании личности истерического типа. Высокий интеллект мальчика, благотворное влияние на него матери могут сыграть положительную роль в процессе выравнивания, гармонизации его характера (обязательно на фоне приема медикаментов). По мере созревания мальчика отмечается также уменьшение садистических тенденций, что является прогностически благоприятным признаком.

Мать подростка вовремя спохватилась и начала его регулярно лечить. В последний раз мы видели его спустя пять лет после первой нашей встречи. Он полностью здоров, никаких извращений в нем нет, но характер остался по-прежнему нелегким: период самолюбования и презрения к «бездарностям» закончился, но на первый план стали выходить деспотизм, стремление всех подчинить себе, своим интересам, повышенн«я конфликтность, раздражительность, несдержанность. Он считает, что эти черты характера, конечно, никого не делают счастливым (ни обладателя их, ни тех, кто с ним сталкивается), но в мире, в котором он живет (а он профессиональ-

f f ный музыкант), такие свойства личности, по его мнению, мало кого * удивляют и мало кому мешают. В музыкальном исполнительстве не достиг больших высот, обвиняет в этом себя (мало занимался, нужно было вообще ни спать, ни есть, а только работать и работать), интриги и непонимание со стороны окружающих. Выражено чувство недовольства собою.

Вот такой это человек. Болезнь его проявлялась в нарушениях влечений, от этого врачи его вылечили. Что же касается его характера, то он явно дисгармоничный. Почти всегда то, что усилено или увеличено в подростковом возрасте, после этого периода резко уменьшается или вообще исчезает. В подростковом периоде карикатурно заостряется то, что заложено в человеке, но возраст проходит, и все его излишества также бесследно уйдут. Главное, чтобы в этом опасном и беспокойном периоде подростков не воспитывали так, как воспитывали нашего музыканта.

Перекати-поле

Ему 30 лет, физически сильный, рослый мужчина северного типа. Всю жизнь его носит по стране, он не может найти постоянного пристанища. По профессии слесарь. «Профессия ходовая, везде нужная». Себя называет «перекати-поле».

«Я копия героя рассказа Юрия Казакова «Легкая жизнь», будто с меня все списано,— то ли жалуясь, то ли с гордостью говорит он,— всю жизнь не мог себе места найти, объездил всю страну, только понравится, устроюсь, обзаведусь друзьями, вновь начинаю зуд какой-то чувствовать, опять хочется в дорогу, но себя ругаю, знаю, что нелепо так мотаться по стране, нужно где-то устроиться. На одном месте вроде все мне нравится, но пет — опять чувствую какую-то потребность сменить место, что-то меня так и подмывает вновь уехать дальше. Так всю жизнь. Почему так со мною случилось? Ведь эта страсть к бродяжничеству как болезнь, как зараза, от меня не зависит, помимо моей воли мною руководит.

А началось все с детства. Было мне лет 12—13. Стал созревать как мужчина; но что-то очень быстро созревал: начал курить, иногда попивал, стал возбудим и агрессивен. Однажды подрался с пареньком, а тот меня сильно по голове стукнул, в результате сотрясение мозга, потом долго в себя приходил. Стал чувствовать в себе какие-то странности: появилась любовь смотреть на огонь, получал сильнейшее удовольствие, если видел, что где-то что-то горит. Резко возросло влечение к женщинам, по ночам только они и снились, часто онанировал. Чувствовал, что так и подмывает уехать куда-нибудь. Убегал из дома, бродил по 2—3 недели, возвращался домой грязный, голодный. Мать ругала, все спрашивала, отчего я бегу из дома, а я и сам ничего толком объяснить не мог. Когда пошел в армию, самые муки-то и начались. Вначале все было интересно, а потом опять захотелось побродяжничать, а из армии далеко не уйдешь. Но уходил. Возвращали. Положили на военно-психиатрическую экспертизу. Признали больным. Болезнь, дескать, и проявляется в неодолимом стремлении к бродяжничеству. Назначил» лечение. Не поверил — думал, что это не болезнь. Отказался от лечения. Так всю жизнь и скитаюсь. А теперь вот сам пришел за помощью».

В вышеприведенном монологе — жизнь человека, который в конце концов понял, что страдает расстройством, которое на медицинском языке называется дромоманией (от греческих слов: мания — страстное влечение и дромос — дорога, путь). Развивается оно в сочетании с другими нарушениями влечений, обычно это последствие ушибов головы, сотрясений мозга, воспалительных заболеваний головного мозга, особенно если эти расстройства возникли ' в подростковом периоде. На с. 108 мы уже немного рассказывали об

^ *

, 137

этом расстройстве.. Теперь остановимся на нем подробнее.

Механизмы бродяжничества.Нередко термином «дромомания» квалифицируют состояния самого различного происхождения и разного качества,, объединенных только одним — побегами из дома и школы.

Побеги за редким исключением бывают только у детей и подростков; у взрослых дромомания встречается как продолжение тех нарушений, которые начались в детском или подростковом возрасте. Практически все расстройства, проявляющиеся в побегах, к взрослому возрасту проходят, либо становятся скрытыми. Вышеприведенный пример 30-летнего мужчины — крайняя редкость.

Выделяется несколько основных механизмов бродяжничества у детей и подростков. Как уже указывалось на с. 108, главнейший из них — так называемая сенсорная жажда, т. е. потребность во множестве .новых и ярких впечатлений.

Подвержены подобного рода бродяжничеству дети инфантильные, безудержные фантазеры, любители приключений. Они и сами увлекаются игрой, теряя чувство меры и реальности, ответственности перед ближними, и способны увлечь других, более слабых и внушаемых детей (вспомнили «Приключения Тома Сойера»?). В наше время такими детьми движут обычно романтические порывы. Начитавшись приключенческих книг, переполненные романтическими настроениями, многие из таких лиц бегут из дома, так сказать, из самых лучших побуждений. Один из них, настроив соответствующим образом нескольких своих приятелей, убежал вместе с ними из дома и более недели блуждал, пытаясь пробраться в один из южных портов, чтобы оттуда отправиться в Африку. Этих мальчиков относительно быстро обнаружили и вернули домой. Спустя некоторое время они вновь решили бежать из дома, но уже на Таймыр, чтобы «наконец-то решить, есть ли «Земля Санникова» или нет».

«Идейный» характер побегов инфантильных детей и подростков встречается не так уж часто; несравненно чаще они бродяжничают в поисках новых впечатлений и при нежелании заниматься школьными занятиями, требующими от них определенной усидчивости и трудолюбия. В школе и дома им скучно, но определить свои интересы они не могут, поэтому бесцельно слоняются по улицам, разглядывают витрины магазинов и афиши кинотеатров, ночуют на чердаках, в подвалах, на стройках, вокзалах и т. д., питаются, естественно, как попало. Разумеется, что некоторые из таких детей и подростков довольно быстро оказываются в одной компании с пьяницами, преступниками и сами начинают воровать, курить, пить вино, сквернословить, хулиганить. Рано или поздно, но большинство .из них обнаруживается милицией, их приводят домой, заставляют посещать школу, но далеко не всегда удается перестроить психику подростков, которых неудержимо влечет на улицу, в бесконечно приятную им свободную жизнь, лишенную всяких социальных ограничений. Чаще всего это дети и подростки из очень неблагополучных семей. Сбегают они из дома, как правило, неоднократно.

Эти типы бродяжничества,, в отличие от истинной дромомании, скорее являются результатом педагогической запущенности и у большинства .людей по мере душевного созревания, приобретения жизненного опыта заметно смягчаются, а после 18—20 лет уже редко дают о себе знать. Романтическое восприятие жизни сменяется более осознанным, цельным, общественно направленным. Человек становится более ответственным перед окружающими людьми. Однако важно вовремя понять таких детей и подростков, уделить им свое время, отучать от бессмысленной страсти, создать аффективно-насыщенную социально-положительную доминанту (короче говоря, хобби), а это уже дело педагогов и родителей. Если же страсть к бродяжничеству — отражение глубокого нарушения влечений вследствие органического заболевания головного мозга, шизофрении, эпилепсии, психопатии и пр., то никогда не удастся избежать вмешательства психиатра и специального лечения.

К подобным проявлениям относится и так называемый амбулаторный автоматизм в состоянии сумеречного расстройства .сознания у некоторых больных эпилепсией или истерией. Поступки таких людей внешне не всегда представляются необычными, странными, но сами больные не отдают себе отчета в своих действиях и по выходе из состояния помраченного сознания ничего о них не помнят. В состоянии сумеречного расстройства.сознания эпилептики совершают порой длительные поездки (один из них в конце XIX века уехал из Франции и был крайне удивлен, когда, придя в себя, обнаружил себя в далекой Индии). Во время такого изменения сознания больные могут сутками, иногда неделями бродяжничать, не отдавая себе отчета в своих действиях и полностью забывая, что с ними происходило. Поэтому по выходе из состояния расстроенного сознания эти больные не могут толком объяснить, где они были, что делали и пр.

«В знак протеста». Несравненно чаще обнаруживаются дети, у которых ведущим механизмом бродяжничества являются реакции протеста против несправедливого, по мнению подростка, отношения к нему со стороны старших пли сверстников. В результате ребенок убегает из дома и из школы. Такие реакции протеста могут, закрепившись, часто повторяться уже в ответ на незначительные замечания, укоры, требования. Меняется и настроение таких детей: оно становится хмурым, недоброжелательным, капризным. У некоторых из таких детей и подростков развиваются чрезмерная подозрительность, обостренное восприятие любой несправедливости, стремление везде видеть и фиксировать плохое отношение к себе, всеобщую несправедливость и пр. Итак, под влиянием длительных психотрав-мирующих ситуаций и обостренного переживания реальных, а чаще мнимых, несправедлипостей у таких подростков постепенно меняется характер, деформируется личность, они становятся трудными в общении.

12-летний мальчик отличался чрезмерной впечатлительностью, нерешительностью, мнительностью, обидчивостью, ему всегда казалось, что отец предъявляет к нему

повышенные требования, несправедливо его ругает. В школе плохо справлялся, с занятиями, быстро уставал, болела голова, плохо соображал, хотелось спать, были и другие церебрастенические проявления. Из-за этого учился ниже своих возможностей. А отец требовал только хорошей успеваемости и обвинял сына в симуляции. Отец иногда выпивал, во хмелю был буен, бил жену, нецензурно бранился, выбрасывал из дома вещи и пр. Однажды, будучи пьян, избил сына, тот долго помнил обиду и никак не мог простить отцу оскорблений. В следующий раз, когда отец пришел домой пьяный, мальчик закричал: «Если только пальцем меня тронешь — убегу!» Эти слова только разозлили отца, и он снова избил сына. Мальчик убежал из дому: вначале он скрывался у бабушки, а потом, когда за ним пришли родители, убежал на вокзал и сел в первый попавшийся поезд. Через два дня был возвращен милицией, отец даже попросил у него прощения, обещал больше не бить, сын с ним помирился. Через некоторое время мальчик получил две двойки по русскому языку, и опять отец крепко избил его за это. Мальчик вновь убежал. С тех пор он часто убегал порой из-за малейшего замечания. Иногда он бродил под окнами школы, во время перемен рассказывал одноклассникам о том, как его изби-ваех отец, причем весьма преувеличивал и обстоятельства этих избиений и пьянство отца. Мальчик все больше отставал в школе, появилось неверие в свои силы, ухудшалось настроение, нарушился сон, аппетит. В конце концов мальчик был направлен в лечебное учреждение. Там он отдохнул, отключился от болезненных переживаний, окреп физически, нагнал пропущенный материал и в дальнейшем уже не обнаруживал каких-либо трудностей в поведении. За это время нормализовалась и обстановка дома, отец стал более гибко и осторожно относиться к сыну, стремился не провоцировать прежние эксцессы. Почти перестал употреблять алкоголь, старался установить с мальчиком более глубокий контакт. С сыном проводилось психотерапевтическое лечение, удалось изменить и отношение мальчика к отцу, к его замечаниям и т. д. Благодаря всему этому характер подростка стал более гармоничным.

Но не всегда таким детям удается помочь: из-за несвоевременного лечения, невозможности ликвидировать психотравмирующие условия в семье и в школе, продолжающегося алкоголизма родителей и многих других причин. В таких случаях «трудное» поведение еще больше усиливается, появляется агрессивность, конфликтность. Побеги из дома перестают быть более или менее изолированным симптомом и уходят на задний план, оказываясь все менее и менее психологически понятными, мотивированными и не увязываясь больше с неблагоприятной ситуацией. Наступает глобальное изменение личности человека, во многих случаях уже необратимое.

Таким образом, побеги из дома и школы требуют внимательного к ним отношения. Склонность к бродяжничеству имеет, как было уже показано, разное происхождение, различную динамику и требуют неодинаковой помощи. Но какова бы ни была причина этих нарушений, большая (быть может, основная) роль в профилактике этих явлений и излечении уже имеющихся расстройств принадлежит социальному окружению.

Наши читатели, наверное, уже обратили внимание вот на что: о чем бы ни шла речь в нашей книге, почти всегда упоминается о пьянстве и о вытекающем из него безобразном отношении родителей к своим детям. Почти каждая глава нашей книги — печальная иллюстрация к рассказу о том, к каким тяжким душевным отклонениям у детей и подростков приводит пьянство взрослых. Задумайтесь еще раз над этим, особенно тогда, когда вы в очередно

Ной раз снисходительно хотите пожурить пьяного соседа, сослуживца, родственника, мужа, брата или себя.

Крик души.Нередко в побегах подростков повинны и учителя: их поведение является либо причиной, либо, что чаще, поводом к бродяжничеству школьников.

Когда в одном из номеров журнала «Семья и школа» была опубликована наша статья о бродяжничестве у подростков, мы получили много писем от матерей и от самих больных. Вот отрывки из некоторых писем.

Уважаемая редакция! Беда у меня большая .с сыном. Он у меня один, растет без отца с 5 месяцев, так как мы от него уехали. Он пьяница и хулиган. Рос мой сын всегда чересчур неуравновешенным, подвижным, но добрым, ласковым и развитым. Когда он пошел в I класс, учительница оказалась очень строгой -и злой. Как-то она узнала от соседей, что отец ребенка посажен в тюрьму на 4 года, и, хотя мы не жили с ним уже 7 лет, учительница вытаскивала ребенка к доске и заставляла говорить в присутствии всех, где его отец и какой он. Он все это скрывал от меня, пока мне не сказали об этом девочки из его класса. Я обратилась к директору шкапы, и она предложила перевести его в другой класс. Но учительница смежного класса явно не хотела его брать. Во II класс он пошел к ней. Но и там ничего не наладилось, учительница брала его парту и швыряла ее к порогу, не желая, чтобы он сидел с детьми. Я старалась не вступать в конфликт с учительницей, думая, что потихоньку все как-то наладится. Школа посылала сына к психиатру. Тот дал заключение, что он здоров, может обучаться в обычной школе, а меня строго предупредили, чтобы я убрала его из этой конфликтной обстановки. Но я не могла сделать этого. Пришел он однажды домой, заплакал и сказал: «Мама, не пойду я больше в школу! Не могу!» Я его стала заставлять, в результате через неделю ушел из дома, и не было его педелю. Это было во втором четверти II класса. Нашли его в другом городе, одичавшим, худым, взгляд был отрешенный. С тех пор он стал убегать регулярно; в конце концов поставили на учет за бродяжничество. И вот почти 4 года он у меня убегает; никому не передать все, что я пережила, о чем я думала ночами, разыскивая сына. В IV классе я его перевела в другую школу, где его тоже не хотели брать, раз ему поставили за бродяжничество двойки по поведению. Но учительница вскоре мне сказала, что мальчишка неплохой, но не скоро он душой потеплеет и отойдет.

Я решила уехать из своих теплых краев на Крайний Север, надеялась, что холод его остановит от побегов. Но и здесь продолжалось то же, и, что самое странное, сын познакомился с группой ребят, которые воровали, и сам совершил ряд таких проступков. О школе и говорить не приходится. Учительница, как увидела двойки по поведению за все классы, сразу обратилась в милицию, дурная слава о нем загремела на весь класс и всю школу. Общаться он стал только с этими ребятами и даже уходил из школы с уроков. Интереса к учебе у него сейчас совершенно нет.

К нам сейчас приходит тоже весна, а мой сын снова мыслит о побегах, снова жжет спички, костры.

И вот я прочитала в журнале вашу статью «Почему он ушел из дома?» Мне кажется, что это написано про него. Он тоже со II класса любит очень огонь, жжет спички, бумагу, в квартире везде потухшие костры. Спички прячу, но, однако, он их находит. Сейчас даже стыдно мис за эти спички, он выше меня ростом, ему 13 лет, а спички все равно жжет. Я пошла к невропатологу; но ответ получила такой: «Мало ли что там напишут, все это еще проблемное, неизученное. Я и сам любитель побродить. Ребенок ваш здоров». Я пыталась его убедить, что побродить и бродяжничать — это две разные веши. Мой сын все эти годы бродяжничал в одиночку, по 2—3—4 дня. Жил на чердаках, в подвалах, в разрушенных домах, голодал, но нигде, кстати, ни разу пока не было замечено, чтобы он воровал. Может, он болен на самом деле. Дома ласков, меня жалеет, не знает, куда деться, когда меня за него ругают, а все равно уходит с уроков. Учится плохо, разговаривает с раздражением, вид такой озлобленный. Вчера была комиссия по делам несовер-

шеннолетних, куда пригласили и меня с сыном. Он пошел один, я не решилась, боялась, что решат забрать его в спецшколу. Вызывали его за плохую учебу и пропуски уроков. Все последнее время я хожу в школу, помогаю ему по математике, присутствую на уроках. Но от такой учебы, я понимаю, проку не будет. Сейчас, конечно, все это больше выглядит как привычка к бродяжничеству и выработалось упорное нежелание к учебе, но как проверить, здоров ли ребенок, прежде чем его у меня заберут. Я никого сейчас не хочу винить, но что нам дальше делать — не знаю. Истинной человеческой помощи и совета нету ни от кого».

Еще одно письмо:

У нас с мужем не было детей, поэтому мы взяли в детском доме мальчика; кто его настоящие родители, мы не знаем, известно лишь, что они были пьяницами и лишены родительских прав. До школы ребенок рос без особых трудностей, хотя был расторможен, суетлив, вспыльчив и лжив, но в общем был терпим. Все трудности начались или, точнее, усилились с I класса: сын воровал, обманывал, убегал с уроков и из дома. Обратились к врачу, он направил в детское отделение психиатрической больницы. Там сын пролежал несколько месяцев и был выписан с диагнозом «психофизический инфантилизм» (он и ростом не вышел, щуплый, маленький, как ребенок, а сейчас ему уже 13 лет). После выписки улучшение держалось недолго, потом все вновь началось. Опять убегает с уроков, врет на каждом шагу. В школе говорит, что дома его избивают, выгоняют, что «к маме приходят чужие дяденьки, а к папе — чужие тетеньки», а дома утверждает, что в школе его наказывают, бьют, плюют в глаза и т. д. Нас вначале часто вызывали в школу, ругали за то, что не смогли хорошо воспитать мальчика, а потом поняли, что мы не виноваты, стали нас жалеть. Со II класса уже курит, потом и вино стал пить, не ночует дома по 7—8 дней. Мы его везде ищем, только с помощью милиции обнаруживаем. Одно время нам предлагали отправить ребенка в специнтернат для детей с недоразвитием интеллекта, но врачи заявили, что мальчик интеллектуально полноценный и ни в коем случае его нельзя обучать вместе с дебилами. Потом нам посоветовали увезти мальчика куда-нибудь в другой город, вдруг он там станет другим? Поехали с ним в Сибирь, прожили полгода, толку никакого, по-прежнему убегает. Настроение у него прежнее, не хочет учиться, все не по нему, учителя замучились с ним, а мы подавно. Мальчик он добрый, смышленый, но ничем его надолго не удается заинтересовать. Все ему быстро надоедает, ни на чем не может задержать свое внимание. Записывали его в различные секции при Дворце пионеров, нигде не может удержаться, по-прежнему убегает, постоянно обманывает педагогов. Например, IV класс начал с того, что убежал на две недели, потом милиция сообщила, что его нашли. Приехали за ним в детприемник, а он худой, грязный, заросший. «Зачем же ты так, сынок, что мы тебе плохого сделали, зачем убегаешь, зачем себя мучаешь и нас тоже?» — Тот плачет и опять за свое: «Больше не буду, поверьте в последний раз». Проходит 6—7 дней, и опять убегает. Благодаря этому во второй четверти прозанимался всего лишь 20 дней, да и то те, что я сама водила его в школу и вместе с ним сидела за партой.

Письмо еще одной матери — тоже крик души, тоже большая драма.

Муж много пил, дома были бесконечные скандалы, а у меня двое детей. Старший сын рос, еще не видя всех скандалов, а младший уже все узнал рано: походы с пьялым отцом из детского сада, по друзьям, магазинам, бесконечные пьянки. В результате после 15 лет совместной жизни пришлось с мужем расстаться, но, видно, слишком поздно, дети уже покалечены и боюсь, что на всю жизнь. Сейчас живет со мной младший сын, его дальнейшая жизнь меня очень волнует. Все, что Вы пишете в своей статье, относится целиком к нему.

Родился сын с дефектом головки. Когда я пришла из роддома домой, то обнаружила, что у него головка имеет форму кулька, родничка на головке не было. Я пошла к врачам, но мне сказали, чтобы я не волновалась, со временем все якобы пройдет, но— увы! — головка осталась удлиненной, придавленной с боков. Кроме

Ітого, у него часто были травмы головы: упал в детском саду на угол песочницы — .была вмятина над бровью; падал на кран в умывальнике — рассекал лоб. Толкнули его с детской металлической горки, и он упал на спину, сильно ударился головой. Всего не опишешь.

Даже сейчас у него бывают сильные головные боли со рвотой. Главное мое Горе: сын с I класса все время куда-то уходит, ему плохо и в школе и дома. Сейчас ему уже 11 лет, учится он в V классе, но учится очень плохо. Школу пропускает без конца, он меньше бывает на уроках, чем бывает на улице с ребятами, которые намного старше его. Сейчас уже много курит.

Очень нервный, нет совсем у него усидчивости, очень грубый, ему все время кажется, что все к нему придираются.

Ведет себя со всеми вызывающе, в школу меня без конца вызывают, так как он не учится сам и мешает другим. Учителя сами видят, что он болен, но что я могу теперь сделать, к врачу психбольницы он не идет: «она опять меня положит к «психам».

На хорошее обращение к нему он отвечает грубостью. Совершенно не понимает меня. Строгие меры применять (бить, например) — бесполезно. Последнее время стал рвать свои вещи, очень боюсь, что он может все сжечь, так как у него с самого раннего возраста болезненная тяга к огню. Уже много вещей сожжено, сгорали волосы, ресницы. Сейчас спички у него все время в руках, зажигает он их обо все, что есть под руками, о стены, о стекло, о брюки. Когда приходишь домой, то горелые спички везде.

У всех описанных подростков усилены влечения, все они обнаруживают рано приобретенную недостаточность центральной нервной системы, все они не могут приспособиться к школе и семье. Причин много, а следствия одинаково печальные.

Помогают таким детям и подросткам врачи, но эта помощь будет тем более эффективна, если для «трудных» подростков будут созданы специальные школы в системе Министерства .просвещения.

Психопатология и жестокость.Кое-что в происхождении жестокости можно объяснить с биологических позиций, большинство проблем может быть понято только в социальном контексте, а на некоторые вопросы еще нет ответа.

Восьмилетняя девочка на каникулы поехала в лагерь, организованный для -детей актеров. Эта девочка отличалась обаянием, привлекательностью, взрослым людям трудно было пройти равнодушными мимо псо, так она была мила. И именно из-за этого у нее начались конфликты: дети ей завидовали, ревновали, устраивали бойкот. Эти ссоры были вызваны тем, что мальчики, находившиеся в лагере, уделяли нашей будущей пациентке больше внимания, чем всем остальным девочкам. Когда каникулы кончились и все разъехались по домам, она получила по почте анонимное письмо, состоящее из нецензурных слов, поразительных по своей грязи. Мама девочки в конце концов разыскала автора — им оказалась подружка ее дочери. Сверстница, написавшая -/го письмо, но всем призналась, но не считала, что она совершила что-то постыдное, хотя «для того, чтобы от нее отвязались и не поднимали шума», поспешили н:т:шиться перед пострадавшей.

После получения злосчастного письма у пациентки резко нарушился сон, аппетит, снизилось настроение и в результате возник невроз. Но сейчас мы говорим ае о ее неврозе, а о том, как могло случиться, что дети интеллигентных родителей могли совершать жестокие поступки, такие изощренные и, казалось бы, вообще несвойственные детскому возрасту.

Примеров жестокости детей и подростков можно было бы привести множество. Очень часто жестокость детей бывает более страшной, чем жестокость взрослых: жестокость последних носит, как правило, осознанный и «разрешенный» теми или иными идеоло-

гическими или моральными установками характер. Жестокость же детей иногда невинная, от незнания, от недомыслия,' от подражания. Ясно одно: проблема существует. Более того, меня, как детского врача, всегда поражает та жестокость, с которой подростки подчас относятся друг к другу. Ни один взрослый человек не способен на такую жестокость, которую демонстрируют некоторые подростки.

Жестокость может быть следствием того или иного психического заболевания или встречаться у людей, не обнаруживающих психического расстройства,

В процессе длительной эволюции, постепенного формирования человека из животных, он вобрал в себя многое из того, что было в поведении его предшественников. Жестокость животных является одним из функционально целесообразных механизмов естественного отбора. Говоря о «жестокости» животных, мы вносим свои, человеческие представления о должном, моральном.

В процессе очеловечивания человека в возникающем обществе выработалась система запретов, позволяющая людям мирно сосуществовать друг с другом, обеспечивать существование физически слабых, подавлять свои животные потребности. Законы человеческой истории стали заменять естественный отбор. Эта система запретов и правил создана для регулирования человеческих отношений, она сугубо социальна. Люди же, у которых эти запреты не сформированы или еще незрелы, не имеют длительной семейной или иной традиции, проявляют жестокость под влиянием незначительных внешних воздействий, и если общество не будет бороться с нею, то ее носители не преминут ее показать, исходя из принципа «все дозволено».

Под влиянием социальных и биологических причин этот слой запретов и правил может, к сожалению, частично или полностью разрушиться, и тогда наружу выползает немотивированная и неспровоцированная жестокость'. Однако человеческая жестокость — это не просто механический возврат к более низшему этапу развития. В силу душевных отклонений человек не превращается, например, в волка, а остается человеком, но только с извращенными влечениями, проявляющимися и в чудовищной жестокости. Жестокость того же волка внутренне гармонична, функциональна, она никогда не касается себе подобных.

Жестокость душевнобольных дисгармонична, это всегда грубая патология, говорящая о распаде, разлаженности психики. Но ведь у многих душевноздоровых людей жестокость внешне мало чем отличается от жестокости больных; более того, она распростра-

¹ Конечно, есть и собственно социальные механизмы формирования жестокости. Например, само наличие потока товарно-денежных отношений, где всему есть эквивалент, и их столкновение с системой социальных ценностей, в соответствии с которой человек есть цель и не имеет эквивалента, могут рождать в индивиде те или иные напряжения, которые разряжаются в направлениях, во многом заданных воспитанием, самовоспитанием или их отсутствием.— Прим. ред.

няется на свой вид, чем, казалось бы, противоречит общему закону _:биологии: ни одно здоровое животное не убивает представителя своего вида; видно то, что для животных патология, для некоторых людей норма.

Чем же можно побороть жестокость у людей? Только воспитанием, только развитием культуры, только сознательным подавлением диких инстинктов, только длительным миром. Многолетние, постоянные войны всегда провоцируют в агрессорах крайнюю жестокость. Именно поэтому трудно найти представителей другой медицинской профессии, которые бы так единодушно выступали за мир, как психиатры: уж они-то знают, к чему приводят несправедливые войны, что будят они в людях.

Чаще всего жестокость возникает под влиянием социальных причин, и главным образом под влиянием воспитания и психологии того микросоциального коллектива, который окружает определенного человека. Если в человеке не формируют систему совестливого, гуманного, милосердного отношения к людям и ко всему живому, если в семье преобладает зависть, нетерпимость, нежелание понимать и уважать другого, не допускают возможности разных подходов ко многим явлениям, если нет доброжелательности, почтительности, чувства собственного достоинства,, то жестокость рано или поздно проявится у детей. Ведь они в силу своей повышенной внушаемости и подчиняемости легко имитируют поведение старших и часто в очень карикатурной форме.

Тот комплекс духовных явлений, который так туманно, по мнению некоторых, называется совестью, является решающим заслоном на пути проявления жестокости. Поэтому именно воспитанию принадлежит решающая роль в формировании доброты и терпимости.

Ребенок, не имеющий сильных биологических аномалий, становится таким, каким его «делает» окружение: если окружающие хотят, чтобы ребенок был добрым, он будет таким, но если они или обстоятельства будут воспитывать в нем жестокость, он станет жестоким, так как у детей способность противостоять окружающему воздействию, способность отстоять общие принципы (еще, конечно, несформированные и неосознанные) незначительна. Велика роль воспитания и в тех случаях, когда жестокость обусловлена главным образом психическим расстройством.

Потомки маркиза де Сада. Патология беременности, родов, первых лет жизни, сотрясение мозга, энцефалиты и многие другие причины могут разрушать еще не сформировавшийся слой запретов и правил поведения. Именно в таких случаях извращенная жестокость ребенка или подростка проявляется в самой отвратительной и постыдной форме.

12-летний мальчик перенес туберкулезный менингит и едва выжил. Остались многочисленные последствия перенесенного расстройства; он стал несдержан, возбудим, драчлив, труб, любил делать окружающим пакости. Особенно доставалось матери и бабушке, отца же мальчик боялся и избегал над ним издеваться. Назло

(1 Заказ 134 .145

матери он мог подложить ей в постель скорлупу от грецких орехов, ладить в чай уксус, исподтишка поджечь на ней платье и т. д. Однажды к ним в дом приехала близкая родственница, которой недавно исполнилось 15 лет. Девушка приглянулась нашему пациенту, и однажды, когда дома никого не было, он ее изнасиловал, поранил ей ухо, вывихнул руку и т. д. Направленный на экспертизу в судебно-пси-хиатрическое отделение, он был признан невменяемым в связи с грубым расторможением влечений вследствие органического лоражения центральной нервной системы. Мальчика направили на стационарное лечение. Со временем его состояние существенно улучшилось, снизились и гармонизовались влечения, он стал более управляемым. Большую роль в этом сыграли родители, и в первую очередь отец, крторый начал строго следить за выполнением сыном правил общежития, культивировал в нем социально-положительные свойства..

У одного из наших пациентов (ему 10 лет) крайняя жестокость была проявлением медленно текущей шизофрении. Вначале он длительное время рисовал сцены убийства, кровь,, войны. В дальнейшем его бредоподобные фантазии, носившие садистический характер, стали реализоваться в издевательствах над бабушкой, которые были невероятно жестокие и циничные. После лечения состояние мальчика улучшилось, признаки психического расстройства .уменьшились, но склонность к жестокости, хотя и уменьшилась, но все же сохранялась. Большую роль в ликвидации этого впоследствии играли уже не лекарства,, а правильные воспитательные меры.

Среди людей с тяжелым характером нередко встречаются субъекты с преувеличенной жестокостью, неуважением к окружающим, стремлением сделать им что-то неприятное даже без какой-либо выгоды для себя. И жестокость обычно распространяется на тех, кто не может им дать сдачи, кто зависим от них; к тем же, от кого они сами так или иначе зависят, они, как правило, относятся с подобострастием и преувеличенной предупредительностью. Жестокость сочетается у них с мстительностью, злопамятностью, неутомимым стремлением отомстить реальным или мнимым обидчикам. Очень жестокие по натуре, они трусливы, и становятся подхалимами, если им дать сдачи и таким образом отучить их от садистических проявлений. Помимо этого, большинство ліз них внушаемы, что следует также использовать для исправления их больного xa^j рактера.

Однако жестокость, обусловленная только психическими расстройствами, все же редкое явление, большинство. таких людей лечатся у психиатров, .и рано или поздно врачи оказывают им действенную помощь. Поскольку в обществе во все времена сохраняется, по-видимому, примерно одинаковое количество.психически аномальных людей, то эти субъекты не представляют особой проблемы и должны рассматриваться как печальная и относительно постоянная часть любого общества.,

Ну, а что же делать родителям, педагогам, воспитателям, как не дать развиться жестокости в их подопечных? Да то же самое, что делают все люди, чтобы их дети были воспитанными: контролировать собственную жестокость, избегать ситуаций насильственной ломки воли ребенка, не превращать своих детей в злопамятных мстителей.

Если бы жестокость была бы лишь привилегией душевно-больных людей, то в конечном итоге ничего страшного не было бы: врачи умеют их лечить, а если лечение слишком длительно, то

такого пациента можно госпитализировать и тем самым освободить общество.от угрозы. К тому же далеко не все пациенты жестоки, среди них много добрых и вообще замечательных в моральном отношении людей. К сожалению, жестокость — это в первую очередь свойство .здоровых людей, а что у здорового на уме, то у больного на языке и в поступках.

Таким образом, борьба против жестокости здоровых людей может способствовать излечению даже некоторых психически больных. Эту мысль можно подтвердить хотя бы на примере клептомании, т. е. страсти к немотивированному и ненужному воровству..

Прощай, клептомания! В свое время о клептоманах писали очень много. Как только к клептоманам стали относиться как к обыкновенным ворам, уголовно преследовать их, клептомания почти перестала встречаться. Возникает вопрос: была ли она вообще психическим нарушением? Вероятно, в отдельных случаях была, но социальные меры воздействия ликвидировали клептоманию. В этом удивительная двойственность психических заболеваний: они биологические и одновр.еменно с этим социальные. В ряде случаев социальные меры воздействия бывают куда более эффективны, чем чисто биологические.

Воры бывают разные, некоторые из них — пациенты психиатров. Встречается не столько клептомания, т. е. воровство,, появляющееся помимо воли, когда как бы сужается сознание, возникает импульсивное действие, а затем человек приходит в себя, обнаруживает, что что-то своровал, испытывает угрызения совести и возвращает потерпевшему украденное (это и есть истинная клептомания), но к другие формы нарушенных влечений, а также некая предрасположенность к воровству.

Жизнь этой женщины долгое время складывалась не очень удачно, было ей под 40, семья не сложилась, работа была малоинтересная. Однажды она отправилась в очередную командировку и в поезде познакомилась с хорошо одетым и красивым мужчиной примерно ее лет. Возникла, по ее словам, «любовь с первого взгляда», все время они проводили вместе. Так прошло три недели. Нужно было возвращаться, расстались с грустью. Этот мужчина, по его словам, был женат и имел детей. Расставаясь, поклялись друг другу писать и встречаться.

Вскоре героиня рассказа обнаружила первые признаки беременности и решила ее сохранить. Родился мальчик. Роды, беременность, раннее развитие—все было, как обычно бывает у всех. Ребенок мало болел, с четырех лет находился в детском саду. Там воспитатели стали жаловаться на то, что мальчик ворует вещи у детей, хитроумно прячет их и уносит домой. Воровство носило в общем продуманный и совершенно сознательный характер; пойманный на месте преступления мальчик плакал, просил прощения, лгал, изворачивался и т. д. В школе продолжалось то же самое, но одноклассники по-своему расправлялись с вором: они не уговаривали его, а избивали. Силу мальчик уважал и после боялся воровать, но затем начинал воровать у тех, кто не 'мог его избить. Был он хитер, старался не попасться, умел очень ловко выкручиваться, если воровство обнаруживалось. Когда принимали в пионеры, дал слово, что не будет воровать. В пионеры был принят, но продолжал свое «хобби»: воровал только нечто ценное и хорошее, уносил домой, доказывал матери, что случайно нашел и т. д.

С отцом мальчика мать больше никогда не виделась, адреса его найти не могла, хотя чуть ли не объявила всесоюзный розыск. Но все данные, которые он ей сообщил, оказались ложными.

6* 147

Когда мальчику исполнилось 13 лет, мать неожиданно получила письмо пропавшего возлюбленного. Тот писал, что он профессиональный вор, его отец и дед тоже были ворами, у них, воров, своя особая жизнь, они могут жить только среди своих, он часто думает о ней (т. е. о матери мальчика), просит не вспоминать его недобрым словом и т. д. Обратного адреса не было, да женщина и не собиралась его разыскивать, она его давно уже забыла, и все ее мысли были теперь сосредоточены на ребенке. Единственное, что ее беспокоило, это дальнейшая судьба ребенка — не станет ли и он таким же вором?

Немного позже она вышла замуж за своего сослуживца, человека умного и настойчивого. Все, что касается сына своей жекы, он знал. Он стал постоянно контролировать мальчика, стремился, чтобы тот был постоянно чем-то занят. Все это сочеталось с приемом небольших доз препаратов, снимающих усиленные влечения. Мальчик не был болен в прямом смысле, его воровство не было клептоманией, но тем не менее малые дозы некоторых препаратов ему не могли повредить, а польза была очевидна. Отчиму удалось переключить интересы мальчика на спорт и занятия в техникуме. Воровать ребенок перестал.

Воровство.—-это социальное явление, в редких случаях к его появлению предрасполагают и биологические аномалии. Но как бы оно ни было обусловлено за счет усиления и извращения влечений и каким бы ни был успех применения медикаментов, всегда нужно помнить, что без соответствующих социальных воздействий ни одного такого, так сказать, биологически обусловленного вора избавить от его порока не удается. Это касается даже таких тяжких случаев воровства,, как клептомания.

Но гораздо чаще воровство возникает как реакция протеста.

Девочка много лет находилась в интернате: ее мать — крупный научный работник — хотела, чтобы дочь не мешала ее ученым занятиям и главным образом личной жизни. По субботам она забирала дочь домой, а в понедельник начинались истерики, так как девочка категорически отказывалась возвращаться в школу. Угрозами, обещаниями, уговорами мать все же добивалась своего, но только до очередного понедельника.

Однажды эту ученую даму вызвали к директору интерната.

— Ваша дочь ворует вещи у сверстниц...

— Боже мой!

— Но ворует как-то странно: будто специально стремится, чтобы ее поскорее
разоблачили.

— Может, она сошла с ума?

— Нет. Никаких странностей мы не замечали. Более того, мы проконсульти
ровали девочку у детского психиатра. Он не нашел у нее никакой патологии и
рекомендовал девочку на время вернуть в семью.

— С какой стати, если дочь здорова?

— У девочки имеются реакции протеста против пребывания вне дома, при
чем тут дело не в интернате. Наш или иной интернат — дело не в этом, а в том,
что девочка тянется к матери, к дому. Ей надоела казенная обстановка, хотя наш
интернат — далеко не худший в городе.

— Мало ли чего она хочет!

— Эти реакции протеста могут закрепиться и изуродовать характер ребенка.

— При чем здесь воровство?

— А при том, что девочка специально ворует, чтобы ее поскорее исключили
из интерната и перевели домой,— ей это только и надо.

— Я с таким трудом устроила дочь в ваш интернат и должна по своей же воле
забрать...

•— Здоровье девочки превыше всего. Заберите, а когда все утрясется •— вновь приведете.

Мать послушалась совета. Правда, дома она избила дочь. Та плакала: «Я же хотела к тебе, поэтому и воровала». Через две недели мать вернула дочь в интер-

нат, и воровство возобновилось. Никакие увещевания не помогали. Помимо воровства, девочка была замечена и в стремлении поджечь учительскую. Пришлось изъять ее из интерната. Девочка очень обрадовалась этому, дома училась хорошо, ни о каком воровстве или поджогах не было и речи.

Директор интерната поступил совершенно правильно, но часто ли так мудры бывают педагоги? Ведь нередко они стремятся переломить ребенка, немедля отправить его в психиатрическую лечебницу или принять какие-нибудь репрессивные меры. Ясно лишь одно: в случае грубо нарушенных влечений ребенка следует длительно и интенсивно лечить, но от лечения не будет особой пользы, если одновременно с этим на школьника не будут влиять педагоги и родители, перевоспитывая его, переключая на новую деятельность, лишая его поводов к демонстрации своих нарушенных влечений.

Современная педагогика — это ведь не только дрессура, монолог учителя, нотации, запреты. Нет, это в первую очередь педагогика отношений между учителем и учеником. Это и косвенное воздействие, когда, например, дети играют друг с другом, не подозревая, что их в это время воспитывают. Это и многое другое. Но уже не медицина, а педагогика, т. е. не тема нашей книги.

На краю пропасти. Скажем несколько слов о самоубийствах подростков. Педагог должен знать об этом, так как его поведение и отношение к детям, имеющим подобные мысли и настроения, могут повлиять (в прямом смысле) на их судьбу.

Трудно перечислить все причины и обстоятельства,, толкающие подростка к самоубийству.. Остановимся пе некоторых, наиболее типичных. К таким прежде всего относятся тяжелые семейные обстоятельства: пьянство родителей, драки в семье и т. п. Особенно опасные ситуации складываются тогда, когда на, фоне тяжелых семейных условий рвется положительная эмоциональная связь между ребенком и кем-либо из близких (например, в случае смерти матери и необходимости жить с жестоким отцом-пьяницей). Бывают и случаи совершенно осознанного ухода подростка из жизни (например, после того, как подросток попал в автомобильную катастрофу и стал тяжелым инвалидом). Приведем отрывок из последнего письма одной девушки, попавшей в такие обстоятельства:

«Дорогая мамочка, дорогой папочка! Я вынуждена уйти из жизни, так как не могу находиться в ужасном состоянии, лишенном всякой перспективы. У вас есть еще дети, они заменят меня, сгладят ваше горе. Мне же ничего не остается, кроме самоубийства. Я неполноценный человек, остаток человека. Если вы и мои сестры будете каждодневно видеть меня, вся ваша жизнь будет отравлена. Я вынуждена сделать то, что пе довела до конца злосчастная катастрофа. Будьте счастливы и помните меня красивой и веселой. Простите мой поступок: иного выхода нет ни у меня, ни у вас».

Но гораздо более частыми являются случаи так называемых демонстративных угроз самоубийства,, когда подросток угрожает что-то сделать с собой, если родители не исполнят какого-то его желания.

Девочке 15 лет, любит быть в центре событий, очень расстраивается, если на нее не обращают внимания, не дают ей быть на первых ролях. Однажды заме-

тилау одноклассницы редкий транзистор, потребовала, чтобы мать купила ей такой же. Мать всегда баловала девочку, выполняла все ее просьбы, ни в чем ей не отказывала, всячески демонстрировала- свое восхищение дочерью, ее талантами и красотой, но не смогла выполнить требование девочки. Та несколько раз из-за этого «закатывала истерики», которые на мать не действовали, и вскоре в присутствии родственников заявила, что кончит жизнь самоубийством. Один из родственников рассмеялся в ответ на это, другие тоже не поверили. Девочка ушла в свою комнату, и через некоторое время оттуда стали доноситься ее крики и стоны. Когда перепуганные родственники вбежали в комнату, девочка лежала в артистической позе, громко стонала, -у нее был умирающий вид. Она слегка надрезала вены на левой руке, но вела себя, будто находится в атональном состоянии. Ей церевязали руки. Она еще долго изображала из себя страдалицу, в классе охотно рассказала о попытке самоубийства, объяснила ее несчастной любовью к одному известному артисту, который, дескать, уже увлечен этой девочкой, но его противная и завистливая жена мешает им соединиться.

В ряде случаев попытка кончить жизнь связана с тяжелыми семейными конфликтами, это психологически понятная реакция протеста и отчаяния у психически незрелого, беззащитного ребенка. Самоубийство.девушки — это продуманное и взвешенное решение, полное внутреннего достоинства.. В .основе. последнего случая — истерические реакции со стремлением продемонстрировать свою независимость, оригинальность, вызвать к себе жалость и привлечь внимание.

В 1972 году группа французских психиатров опубликовала результаты медико-социального изучения 139 попыток к самоубийству,, совершенных подростками. Эта работа проводилась в рамках правительственной программы, разработанной Национальным институтом здравоохранения н медицинских исследований. В течение трех месяцев во всех больницах Франции фиксировались все случаи попыток к самоубийству у подростков; полученные данные сравнивались с подобными исследованиями, проведенными во многих западноевропейских странах. В .итоге были получены следующие цифры: из 8—10 попыток к самоубийству у подростков одна обычно заканчивается смертью. В 98% попыток самоубийства .используются большие дозы лекарств. 82% попыток совершались в дневное время. 40% попыток к самоубийству .были без предварительной подготовки, а остальные готовились в течение нескольких недель и месяцев. 23% обследованных в качестве .причины своего поступка приводили конфликты в семье, столько же жаловались на «отвращение к жизни». 14% подростков совершали попытки к самоубийству по нескольку раз.

После того как обследованные совершали попытку к самоубийству и были проконсультированы авторами исследования, 45% были довольны, что остались жить, а 22% заявили, что вновь .попытаются свести счеты с жизнью.

Чаще всего попытки к самоубийству происходят в возрасте 16—18 лет. Половина опрошенных происходили из неполных семей, а 43% из них не получили нормального семейного воспитания. У 55% обследованных были трудности в поведении и ненормальные свойства характера. У 42% были психические нарушения в виде

неврозов и лишь у 6% — шизофрения и некоторые другие заболевзт ния психики.

В проблеме самоубийств подростков, как видно, еще очень много спорного и неясного, кроме одного: самоубийств становится то больше, то меньше. Бывали эпохи, когда самоубийств становилось явно больше: это обычно совпадает с социальными кризисами, нарастанием общественной апатии, уныния, чувства .бесперспективности. Так было, например, после разгрома революции 1905 года. Зато в периоды общественных бурь, во время революций, взлетов стремлений к улучшению жизни, в эпохи всеобщего энтузиазма число самоубийств молодежи резко уменьшается. Люди, живущие для других, ценящие дружбу и взаимопомощь, кончают жизнь самоубийством очень редко. Ж и т ь для друг и х — вот главный принцип профилактики самоубийств. К этому нужно добавить еще и систематический труд — лучший способ профилактики всех психических расстройств и всех крайностей в поведении молодых людей.

Достоинства подросткового возраста. Психиатры имеют дето лишь с отрицательными сторонами подросткового периода, да и то с очень немногими, теми, что входят в компетенцию врачей этого профиля. Поэтому никогда не надо забывать и о другом: подростковый возраст приносит не только хлопоты родителям, педагогам и милиции, а врачам — новых пациентов, но он оказывает и громадное положительное воздействие, успокаивая многих нервных и раздражительных в прошлом детей, делая инфантильных — более зрелыми, невыдержанных — более управляемыми, глупых — более умными, легкомысленных — более предусмотрительными, больных — более здоровыми и т. д. Не только раннее детство играет большую роль в формировании личности, в выявлении ее одаренности, ее положительных и отрицательных сторон, но и подростковый период. Быть может, роль отрочества в этом процессе даже больше, чем роль раннего детства.. Когда-нибудь еще будет написана книга о всей красоте подросткового возраста, о его благотворном воздействии на личность человека. Пока, правда, больше говорят о плохих его сторонах, но это тоже временная крайность.

Венгерский исследователь Оттоне Хаваш приводит пример из жизни крупнейшего биохимика нашего времени Альберта Сент-Дьерди. В 19G3 году, к 70-летию этого лауреата Нобелевской премии была опубликована его биография, в которой можно было прочитать: «В духовном отношении он производил впечатление очень инертного человека. Никто и не думал, что из него что-то выйдет. Книг он не читал и для сдачи экзаменов нуждался в репетиторах. В пятом классе гимназии он провалился по химии. В период полового созревания произошло изменение. Он принялся со страстью поглощать книги и решил, что станет ученым. Дядю, который был духовным наставником Альберта, выросшего без отца, озадачило это решение, и он горячо протестовал, убеждая мальчика в том, что столь ленивому духом молодому человеку нечего делать на ниве .науки. Но постепенно он менял свое мнение».

Таких примеров можно было бы привести множество. Каждый психиатр знает, что подростковый период может спровоцировать некоторые душевные аномалии, но может и погасить уже имеющиеся.

Важнейшей положительной особенностью подростков (иногда, впрочем, принимающей карикатурные масштабы) являются обостренная совестливость, нравственный максимализм, стремление переустроить окружающий мир на принципах справедливости. Благородство, романтизм и бескорыстие подростков и юношей никого не удивляют.

В том, что в мире так много зла и ненависти, виноваты взрослые, а не подростки. Порой даже кажется, что если бы в мире было больше подростков, имевших нормальное детство и не искалеченных взрослыми, наша жизнь была бы более честной и цельной, ибо своим нравственным максимализмом подростки воспитывают и нас, взрослых. В связи с этим венгерский исследователь Ференц Гати приводит такую притчу: «Отец грубо ведет себя со своими старыми родителями, кричит сыну, который наблюдает эту сцену: «Что ты смотришь?» А он ему отвечает: «Смотрю, как надо будет с тобою обращаться, когда ты состаришься».

Поэтому мы просим всех, кто имеет дело с подростками: &%£Ь^ те к ним снисходительны, нс^оског^блянтс их, jje высмеивайте, не калечьте их и без того хрупкие, противоречивые, неустоявшиеся" и ищущие души. Не ждите с ужасом, когда ребенок станет подростком, а затем юношей,— ничего страшного в этом возрасте нет, а если и будут какие-то эксцессы, то они вызваны нами, взрослыми. Нам их и ликвидировать.

Врачи часто призывают: взрослые, берегите характер детей! Но достичь этдгр. мпжнп -пшпь_следя и за своим характером?"' так как правонарушения среди подростков, крайности в их манерах — это все в конечном итоге возмездие взрослым за их несовершенство, за то, что они утратили ту благородную чистоту и честность, в столь утрированном виде выраженные у подростков, за то, что взрослые подчас слишком грубо и нетерпеливо требуют от подростка то, что тому еще не под силу.

Порой педагоги и родители как только замечают у подростка те или иные особенности поведения (чаще всего нормальные, но чем-то раздражающие взрослых), то сразу направляют его к психиатру, не задумываясь над тем, что они сами подрубают сук, на котором сидят: подросток часто не может простить родителям и педагогам такой необдуманной жестокости и унижения. Подобное неверное поведение взрослых вызвано, конечно, не злым умыслом или глупостью, а элементарным невежеством.

ТЯЖЕЛЫЕ ЛЮДИ

Уродства характера. За несколько миллионов лет человеческой эволюции возникло так много вариантов человеческих конституций и характеров, что трудно встретить двух людей, очень схожих друг

с другом (если, конечно, исключить близнецов и близких родственников).. Люди отличаются друг от друга не только внешними данными, но и темпераментом, характером, поведением, интеллектом и т. д. В процессе формирования"вариантов человеческих конституций неизбежно возникает вероятность того, что в силу комбинаций различных биологических факторов может происходить накопление каких-то личностных свойств и типов поведения: последние могут резко гипертрофироваться и создать неповторимый облик особой личности. В некоторых случаях это накопление преобладающих в психическом облике личности свойств носит устойчиво-односторонний характер: такие субъекты похожи друг на друга, хотя и резко отличаются от обычных людей. Таких личностей с крайне выраженными и одноплановыми свойствами характера, неспособных достаточно длительное время без конфликтов жить среди обычных людей и выполнять каждодневные обязанности, называют психопатическими.

Психопаты — это люди, обладающие тяжелым характером, от которого страдают и они сами, но в еще большей степени — окружающие. Этот трудный характер приводит таких субъектов к постоянным ссорам с окружением (и в первую очередь с теми, с кем они чаще всего общаются). Они предъявляют к окружающим повышенные требования (зачастую в конкретных условиях невыполнимые), оказываются в постоянной и недостаточно мотивированной оппозиции по отношению к членам своей семьи, сослуживцам и т. д. Не умеющие подчиняться, они не способны, как правило, и выполнять длительное время руководящую роль, вызывая к себе отрицательное отношение высокомерием, нетерпимостью, вспыльчивостью и другими постоянно выраженными чертами характера. Все те свойства, которые отмечаются у психопатических личностей, бывают и у обычных людей (психопатия — необычное сочетание заостренно выраженных обычных человеческих характеров), но у психопатических личностей они так сильно выражены, так сложно сочетаются, что создают яркий портрет человека, характер которого делает его несчастным и заставляет окружающих избегать длительного общения с ним.

В изучении психопатий внесли вклад ученые разных стран. Вклад, который был внесен в освещение этой проблемы уже упоминавшимися Кречмором и Глпнушкнмым, был решающим.

Проблема психопатии — что не проблема интеллекта, это проблема эмоций, воли и совести. Прежде всего совести.

Есть в нашей душе некий удивительный механизм, который называется совестью. Он является одной из самых главных загадок человеческой психики. Ученые не могут дать определение совести, но каждый человек четко знает, у кого она есть, а у кого — нет. В течение многовековой эволюции в каждом человеке выработались важнейшие законы человеческих отношений, и что бы люди ни делали для ликвидации совести, как бы они ее ни отрицали, в какие бы ужасающие условия ни ставили друг друга,

как бы ни заставляли друг друга совершать бессовестные поступки и доказывать, что это и есть правильно, что так и надо, как бы ни дискредитировали совесть, она всегда дает о себе знать.

Совесть складывается главным образом под влиянием социальных воздействий: воспитания, убеждения, культивирования в человеке нравственных понятий. Но одни люди более восприимчивы к этому, другие вооб

Предыдущая 1 2 3 4 5 6 7 8 9 101112 13 14 Следующая